Итак, любые попытки каждого из участников симбиоза думать о самом себе будут возмущать, обижать и восприниматься как серьезное нарушение негласного договора: «мы — не эгоисты какие-нибудь, а думаем друг о друге». Таким образом создается такое размытое «мы», в котором любые попытки отделить «я» от «не я» будут восприниматься как серьезная угроза. В таком симбиозе отдельная жизнь «убивается» ради сохранения жизни слиятельной пары.
Как это выглядит? Поначалу ребенок бессознательно считывает мамины реакции или встречается с прямым опытом: когда я злюсь, мама страшно обижается, когда я ей отказываю, она вообще впадает в истерику или отвергает меня, если я вежлив со всеми, то она довольна. Если приходят подруги бабушки, я пью с ними чай, смиренно слушаю их разговоры и терплю, когда они меня щипают за щеки, то мама и бабушка гордятся мной и счастливы. И еще они все время обсуждают, насколько опасно жить. То одного мальчика украли, то другой потерялся, то детей забирают и продают на органы, то кругом маньяки. Конечно, мне ничего не остается, как максимально соответствовать их ожиданиям, а иначе как же выжить в этом странном и угрожающем мире, если они меня покинут.
Постепенно эти двое все больше становятся похожими, не только по характеру, даже внешне. Начинает казаться, что как будто бы эта пара и правда образовалась без участия третьего. Как будто один образовал другого «почкованием».
Знаете, что будет происходить потом? Ничего. Все так и останется. Будут идти годы, ребенок будет расти и даже по-своему развиваться. Его вынуждены будут отдать в школу, все- таки у нас всеобщее образование и не учить детей противозаконно. Впрочем, конечно, слиятельная мама или бабушка будут все равно «держать руку на пульсе», и по сути будут учиться вместе со своим чадом, выполняя с ним бок о бок все домашние задания, а иногда и вместо него (ну какая разница, кто напишет сочинение, у них они все равно лучше получаются, а дитю спать пора ложиться). Учиться он будет, конечно, не потому что ему на самом деле интересно или важны знания, и даже не за хорошие оценки, а для того, чтобы мама с бабушкой были довольны.
Сейчас все большее число родителей (слиятельные особенно) считают современную школу чрезвычайно опасным местом, и некоторые хотят обучать своих детей дома. При этом решении, как им кажется, все происходит очень удачно: ребенок под контролем, на него никто посторонний не влияет. Все так, наверное много плюсов, но ребенок защищен от нового, иного, нежели того, что он получает дома, опыта. Какую при этом ребенок платит цену, когда у него смешиваются две важные роли в голове – матери и учителя? Ведь приобретая учителя, он хотя бы на время, но теряет мать. А когда он не выстраивает иных вертикальных (с другими взрослыми) и горизонтальных (с другими детьми) связей? Хорошо ли это? Для здорового и полноценного ребенка это, конечно, потеря.
Такие родители не всегда осознают, что таким своим выбором они сужают его последующий выбор. Когда он вырастет, ему, возможно, трудно будет работать в коллективах, он бессознательно будет стремиться выбирать работу на дому. И в этом, разумеется, нет ничего плохого, просто возможностей очевидно меньше. А жизнь разная, чем гибче психика, чем больше разных возможностей есть у человека, тем легче жить.
Слиятельному родителю, чем меньше происшествий, тем лучше, потому что вовлекаться в дела ребенка, и помогать ему встречаться с таким разным (а не только опасным и угрожающим) миром требует усилий, опыта и способности переживать, которых у симбиотического родителя часто нет.
Вся его бессознательная родительская схема выстроена на профилактическую ликвидацию неожиданных происшествий, непредвиденных встреч, новых опытов. Все, что требует вложения сил, вызывает переживания, обостряет их и так высокую тревогу и неуверенность в себе.
Поэтому они оберегают свое чадо от того, чего очень боятся сами: от жизни. Надо сказать, что в этом есть резон. Детям весьма трудно встречаться с новым, если потом не на кого будет опереться, не с кем обсудить, проанализировать, пережить. Особенно если родитель в этом деле не будет опорой, поддержкой или просто тем старшим из рода, который через это прошел. В этом случае достаточно быстро и ребенок отказывается пробовать новое, особенно если не с кем его пережить, а в слиятельных семьях часто и не с кем, те, кто есть, слишком переживают, все иные отодвинуты далеко за пределы семьи.
Попытки такого ребенка заводить дружбу или к кому-то сильно привязываться даже в детстве вызывают бурю эмоций у самых важных в его жизни людей, а уж в более зрелом возрасте опасность его таких чувств и привязанностей для слиятельного родителя многократно возрастает. Конечно, любить и дорожить он должен только ими. Поэтому не только крепких и давних друзей не появится у такого ребенка, но и ярких увлечений, очень любимой работы, интересных хобби. Ибо если этому позволить быть, то энергия любви и привязанности начнет утекать из симбиоза, а это все же весьма опасно. Вся энергия заботы, вовлеченности и участия должна оставаться в священном «мы» круге.
Если у детей мало других значимых людей, то он не только не приспособлен к самым разным отношениям и обстоятельствам, но и мало знает себя, потому что значимые близкие всегда отражают его одним и тем же способом. То есть ребенок будет знать о себе только то, что ему будут говорить о нем же его близкие. Увидеть себя шире и объемнее при симбиозе у него не получится. Ему никто не позволит и не сможет предоставить такую возможность.
Разнообразие контактов или событий сталкивает нас с разными частями себя. С кем-то важно быть нежным и аккуратным, с кем-то стоит быть устойчивым и держать удар, кому-то можно довериться, а с кем-то важно строго придерживаться формальных правил, кого-то стоит обходить стороной.
Разнообразный опыт, получаемый ребенком в саду или школе позволяет ему подготовиться к тому, что в жизни будут встречаться разные люди и ситуации, и ему не только нужно будет определять кто с ним контактирует и с какими намерениями, но и выбирать адекватную модель ответного поведения. И, конечно, гораздо безопаснее учиться делать это в ту пору, пока ты сам еще мал, и родители еще рядом: послушают, помогут, обсудят, посоветуют.
У детей слиятельных родителей выбор сужен: они, вырастая, также как и их мамы, стараются не соприкасаться с новым, выбирая часто скучную, но зато безопасную жизнь, максимально предсказуемую и простроенную. Бывает так, что они все-таки сталкиваются с разными жизненными обстоятельствами, и эти встречи им дорого обходятся: сильными переживаниями, стрессами, кризисами, срывами по здоровью. Потому что с детства их, скорее, уберегали от этого, а не учили тому как преодолевать и справляться.
После законченной так или иначе школы происходит поступление в институт. Даже догадываться не надо, чтобы понять, каким способом будет выбрано высшее учебное заведение. Некоторые мамы или бабушки так и говорят, например: «Иди на врача, сынок, будешь мне уколы ставить» или «лучше быть поближе к продуктам, торговля – это хороший выбор». Иногда такие дети продолжают династию, не потому что склонны именно к этому делу, а просто потому, что в этой профессии все понятно. Бабушка или мама уже прошли похожий путь, они всегда рядом, помогут, подскажут, подправят. Никаким детским амбициям или способностям и талантам не одобряемым слиятельным родителем, ходу не будет. Заявка на успех будет бессознательно отвергнута!
Потому что успешный взрослый ребенок – сильный ребенок, он может обходится и без мамы, он может строить свою жизнь, свою карьеру, в конце концов, он может превзойти своих учителей и родителей.
И вот для выросшего ребенка наступает пора заводить семью. Как вы думаете, может ли кто-то третий вклиниться в эту крепкую слиятельную пару или надолго в ней задержаться? Полагаю, что вы уже знаете ответ. Конечно, любая невеста или жених будут немыслимой угрозой для симбиоза. Сама мысль, что ребенок будет любить еще кого-то, для симбиотического родителя невыносима. А уж если он вообще уйдет из семьи «к этой хищнице» или к «этому странному, не внушающему никакого доверия типу», то это вообще трагедия. «Только через мой труп», – говорят такие мамы. И уж конечно, никто не согласится убить собственную мать ради какой-то женитьбы или замужества. Поэтому вступление в брак без хотя бы «сквозь зубы» полученного согласия матери невозможен. И даже в этом случае накануне свадьбы такая мама непременно сляжет в больницу, потому что, во-первых, так будет психосоматически переживать угрозу разрыва и потери, во-вторых, бессознательно напомнит сыну или дочке, кого на самом деле ей следует крепче всего любить.
В редких случаях, такие выросшие дети все же оказываются женаты, но быстро понимают, что с мамой никакая жена не сравнится. Никто не в состоянии так о нем заботиться, так его понимать, как мама. Тем более, что резко ухудшающееся мамино здоровье будет приковывать все внимание к родительскому дому, и никакой жене это не понравится. Как не понравится такому сыну все время чувствовать вину перед несчастной и болеющей родительницей и тревогу за их с ней отношения.
В редких случаях уже пожилая, стремительно теряющая здоровье мама согласится на брак своего сына с какой-нибудь доброй женщиной, «чтобы было кому за сыночком ухаживать после моей смерти». Таким образом он просто меняет одну материнскую фигуру на другую, так и не познав в жизни так много… собственно самой жизни, себя, разных возрастных этапов и тех прелестей и задач, которые они несут в себе. Взрослая дочь слиятельной матери, скорее всего, останется с ней рядом навсегда. И что в остатке: непрожитая жизнь, нереализованный человек, тоска от несовершенных задач, в лучшем случае депрессия, в мужском варианте чаще – алкоголизм.
Так отнимается, а потом и добровольно отдается ради слияния чужая жизнь из-за страха потерять ее. Трагедия свершилась, занавес. Как вы понимаете, родитель с таким патологичным слиянием никогда за помощью не обратится, потому как выход из такого симбиоза не предусмотрен. Взрослому ребенку как-то еще можно помочь, при условии, что он решится на такой отчаянный и мужественный шаг. И для него путь этот будет — не проще покорения Эвереста.