И за этим самым делом размышлял для чего она, собственно нужна , эта теория в психологической терапии. И вот что получилось:
По большому счету практикующему психологическому терапевту в самих содержательных глубинах теории особой необходимости нет. Точно так же, как, например, мне нет ежедневной необходимости в математическом анализе, вполне хватает арифметики, геометрии и в некоторых случаях — тригонометрии.
Однако погружение в теорию дает иное безусловно ценное приобретение — теоретическое мышление. Это особое специфическое пространство, которое наряду с обыденными его формами, придает мышлению в целом устойчивость, стабильность и надежность. И, если хотите, ощущение «внутренней правильности». Последнее является очень важным компонентом профессиональной аутентичности, который позволяет удерживать в локусе внимания и постоянно учитывать влияние искажающих факторов, таких как, например, влияние социально значимых статусов и авторитетов, общественно одобряемых шаблонов и схем, иных интроективных конструкций.
Всё это «добро» является нужным и полезным в пространстве действительной обыденной жизни, но в пространстве клиент-терапевтических отношений создает риски уйти в терапевтическое «никуда».
Теоретическое мышление формирует навык конструктивной переработки потока эмоционально-чувственного материала и сепарации его на слои значимости и важности. Если говорить в метафоре гештальт-подхода, то в условиях дефицита этого навыка существенно затрудняется процесс перехода «фон-фигура», происходит постепенное насыщение нервно-психической энергией «фона». Это, в свою очередь, ведет к нарастанию разности «заряженностей» нервно-психической энергией «фона» и «фигуры», что повышает риск кризисов терапевтического процесса в острых его формах. В условиях дефицита в мышлении абстрактной теоретико-философской триады «Объект — субъект — процесс» , «фигура» лишь полнится феноменами, так и не обретая целостности, завершенности, отчётливых и ясных границ, выделяющих ее из «фона».
Если говорить в образной метафоре, то навык теоретического мышления представляет собой что-то наподобие карты местности. Без неё вполне можно совершать небольшие прогулки по хорошо знакомому маршруту и на небольшие расстояния. Подробная карта местности дает возможность предпринимать дальние путешествия по тем местам, где ещё ни разу не был, моделей и «слепков» которых еще вообще нет в личном жизненном опыте. И все это — с минимальным риском заблудиться.
И ещё один важный аспект, который бы хотелось сохранить в теоретическом осмыслении психологической терапии.- фундаментальность. Последнее это не суперзаумные логические конструкты, не запредельный улет к философским туманностям. В моём понимании всё гораздо приземленнее: фундаментальность — это опора и связь теории психологической терапии ( в данном случае в модальности гештальт-подхода) с общепризнанными (то есть получившими широкое практическое подтверждение) теориями других областей знания и практики, с теориями естественных и гуманитарных наук.
Без этого теория , даже очень добротная, одной замкнутой в себе области человеческой практики и познания, будет напоминать территорию обитания людей племени Урос, что живут на озере Титикака, мир которых всецело построен на плавающем в озере тростнике. Жилища, быт, философия и культура — всё на нём. Очень бодряще, романтично и даже красиво, но — зыбко.
(с) Сергей Чернышев, 2018