Джок Стерджес «Anette and Auregann»Эти вопросы касаются не вообще детей, наготы или творчества, а именно этой экспозиции «Без смущения» в Москве, в Центре фотографии имени братьев Люмьер, тех фотографий Джока Стерджеса, которые на ней были представлены, и тех людей, которые их (не) увидели, то есть всех нас. На эти вопросы у нас пока нет устраивающего всех ответа.
1. Наносят ли снимки психологический вред тем моделям, которые на них изображены?
Это, пожалуй, ключевой вопрос, если подходить к данной истории с точки зрения психологии. «Дети определенного возраста не могут в полной мере быть ответственными за свои действия; их чувство личных границ еще зыбко, а следовательно, они повышенно виктимны», – считает клинический психолог Елена Т. Соколова.
Тело ребенка нельзя делать эротическим объектом, это может привести к его гиперсексуализации в раннем возрасте. Кроме того, никакое согласие ребенка и его родителей не может учесть, какие эмоции у него вызовут эти снимки, когда он повзрослеет, станут ли они травматичным опытом или останутся естественной частью образа жизни его семьи.
На это можно возразить, как это делают некоторые психологи, что сам по себе факт фотографирования не нарушает границ и не является ни в какой степени насилием, даже мягким, учитывая, что модели Стерджеса жили в коммунах нудистов и проводили все теплое время года обнаженными. Они не раздевались для съемок, не позировали, а просто позволяли их снимать человеку, который жил среди них и которого они давно и хорошо знали.
2. Что чувствуют зрители, глядя на эти фотографии?
А вот тут, судя по всему, ощущений столько же, сколько людей. Спектр чрезвычайно широк: восхищение, умиротворение, наслаждение красотой, возвращение воспоминаний и ощущений детства, интерес, любопытство, возмущение, отторжение, сексуальное возбуждение, гнев.
Одни видят чистоту и радуются, что тело можно изображать не как объект, другие чувствуют во взгляде фотографа как раз объективацию
Одни видят чистоту и радуются, что человеческое тело можно изображать и воспринимать не как объект, другие чувствуют во взгляде фотографа как раз объективацию, тонкую порочность и нарушение границ.
«Глаз современного горожанина в той или иной степени окультурен, глобализация привела и нас к большей грамотности в отношении развития детей, и большинство из нас, как и западный культурный зритель, пронизаны психоаналитическими аллюзиями, – размышляет Елена Т. Соколова. – А если и нет, то наши примитивные чувства могут непосредственно откликнуться».
Самое удивительное, что некоторые комментаторы пытаются оспаривать реальность чужих чувств, не верят и впечатлениям, словам других людей, подозревают друг друга в лицемерии, варварстве, сексуальных извращениях и прочих смертных грехах.
3. Что происходит в обществе, где такая выставка проходит беспрепятственно?
Мы видим две точки зрения. Одна из них состоит в том, что в таком обществе нет больше важных табу, нет нравственных границ и все дозволено. Это общество глубоко больно, оно неспособно защитить от похотливых глаз самое лучшее и чистое, что в нем есть, – детей. Оно нечувствительно к травме, наносимой детям-моделям, и потакает людям с нездоровыми наклонностями, которые устремляются на эту выставку, потому что она удовлетворяет их низменные инстинкты.
Общество, в котором такая выставка возможна, доверяет себе и полагает, что взрослые могут позволить себе испытывать разные чувства
Есть и другая точка зрения. Общество, в котором такая выставка возможна, доверяет себе. Оно полагает, что взрослые свободные люди могут позволить себе испытывать разные чувства, даже самые противоречивые, даже пугающие, осознавать и анализировать их. Такие люди способны понять, почему эти снимки провокативны и какие именно реакции провоцируют, отделять собственные сексуальные фантазии и импульсы от развратных действий, обнаженную натуру от наготы в общественных местах, искусство от жизни.
Иными словами, общество в целом считает себя здоровым, просвещенным и не рассматривает всех, кто придет на выставку, как латентных или активных педофилов.
4. А что можно сказать о том обществе, где попытка провести такую выставку не удалась?
И тут, что вполне закономерно, тоже есть две точки зрения. Либо это общество исключительно нравственно цельное, твердое в своих убеждениях, различающее добро и зло, отвергающее любой намек на сексуальную эксплуатацию детей и охраняющее всеми силами детскую невинность, даже если речь идет о детях из другой страны, выросших в другой культуре. Сам факт показа обнаженного детского тела в художественном пространстве представляется недопустимым по этическим соображениям.
Либо это общество исключительно ханжеское: в самом себе оно чувствует глубокую порочность
Либо это общество исключительно ханжеское: в самом себе оно чувствует глубокую порочность, убеждено, что значительную часть его граждан составляют педофилы, и поэтому ему невыносимо видеть эти снимки. Они вызывают рефлекторное желание надругаться над детьми, а затем стыд за это желание. Впрочем, сторонники этой точки зрения говорят, что берегут чувства многочисленных жертв многочисленных педофилов.
В любом случае единственным выходом оказывается не видеть, не слышать, запретить, а в крайних проявлениях – стереть с лица земли то, что смущает и тревожит.
Все эти вопросы заслуживают того, чтобы над ними думать. Сравнивать реакции, принимать во внимание обстоятельства, выдвигать обоснованные аргументы. Но при этом не возводить в абсолют индивидуальный вкус, честно сверяться с собственным нравственным чувством.
И главное, не слишком возбуждаться – во всех смыслах.
Ксения Киселева журналист